В детстве я постоянно рисовала путешественника Пржевальского. Мама сохранила рисунки: дядька в камзоле, полосатых гетрах, башмаках и панаме идет вдоль берега моря, ветер треплет шарф. Слева скалы, вверху парят орлы. То он возле костра сидит под звездами, то шагает бескрайней желтой пустыней или взбирается к заоблачным пикам. Все спрашивали: «Кто это?» Я отвечала: «Пржевальский». В школе у меня была кличка Лошадь Пржевальского.
Может, нас троих что-то связывало в прошлой жизни, иначе откуда во мне эта страсть к путешествиям? Урал, Сибирь, Камчатка, Сахалин, средневековые замки Испании, древние дороги Японии… В самих названиях мне слышится как будто зов Земли. Значит, Земля зовёт меня полюбоваться ею и открывает новые бездны и выси.
Александрович Шагин позвал меня в город Рыльск. Там на полуострове за городом уже наполняли газом оболочку, только не шара, а заслуженного, бывалого аэростата. Потертый, залатанный, с красной звездой на боку – такие в войну защищали небо Москвы от фашистских самолетов. В те времена даже выпускали газету «Аэростат — мой товарищ».
«Экипаж, в корзину! — скомандовал бравый капитан, как только мы с ним надели парашюты. — Корзине дай свободу! В полете!»